Мой самый первый вопрос имел небольшой подтекст. Как мне кажется, такой известный постановщик как Вы, наверное, не очень-то хочет ассоциироваться к глазах широкой публики исключительно с телесериалом "Улицы разбитых фонарей". Ведь Михалкова, скажем, никто не воспринимает лишь как лауреата "Оскара" за "Утомленных солнцем". Вот и сейчас, Вы успели упомянуть "Псов" и "Арифметику убийства", а самую жареную сегодня тему "Ментов" так и не затронули.
     Дело в том, что я воспитан на восприятии собственного дела не как творчества, а как профессии. Причем, профессии в высоком смысле этого слова, а не как способе зарабатывать деньги, хотя это тоже очень важно. Я имею в виду не зарабатывание денег ради денег, а то, чтобы мои жена и мой сын не знали нужды. Это долг мужчины и я так воспитан. Я не могу позволить им нищенствовать. Когда я говорю о профессии в высоком смысле, я подразумеваю Дело, без которого ты не можешь жить. Для того, чтобы оставаться в кино профессионалом, режиссер не может позволять себе простои, потому что уходит какое-то умение, пропадает готовность к работе. Поэтому я искренне благодарен Александру Капице, продюсеру "Ментов", за то, что с его легкой руки я получил возможность в течение одного года снять восемь серий или восемь полнометражных видеофильмов. Благодаря именно этому сериалу я продолжаю существовать как профессионал. Подчеркиваю, как профессионал, а не как художник, хотя слова этого я боюсь и никогда не употребляю. Более того, благодаря "Улицам" мы возвращаем зрителю многих замечательных артистов. Сейчас я говорю не о "великолепной пятерке" наших основных персонажей, а о работе со Светланой Смирновой, Антониной Шурановой, Николаем Лавровым, Олегом Пальмовым и другими замечательными артистами. Ведь при нынешнем коллапсе кино некоторые из них без участия в "Улицах" вообще не имели бы реальной возможности вернуться к широкому зрителю. Поэтому я рассматриваю этот сериал для всех участников съемочной группы прежде всего как возможность сохранить себя в качестве профессионалов. В противном случае остается наблюдать за чудовищным процессом асфексии, когда профессионалы просто вымирают. К сожалению, именно так сложилась судьба "Ленфильма" и многие профессии просто исчезают. А ведь преемственность - едва ли не главное в нашем деле.

     В одном из интервью Вы посетовали, что критика почти не реагирует на "Улицы". Но ведь как профессионал кино, Вы же прекрасно понимаете, почему не реагирует.
     Почему же?

     Ну а кто и когда должным образом реагировал на телесериал? Причем на сериал с подобного рода тематикой? В то же время Вы прекрасно знаете, как кинокритика реагировала на Ваши кинофильмы ранее. Взять, к примеру, номера журнала "Сеанс" прошлых лет, да и посмотреть. Интересно, а что Вы сами думаете о художественных достоинствах "Ментов", как о предмете, способном расшевелить критику?
     Вопрос естественный и правомерный, и у него есть две стороны. Одна из них заключается в том, что "Менты" или "Улицы" - фильм, длиною в 30 с лишним серий. Он далеко не однозначен и не однообразен в своем творческом и профессиональном качестве. Причиной тому - слишком разные режиссеры, работавшие над его созданием. Тем не менее, хочу напомнить критике, что на "Ментах" работал А.Рогожкин, В.Бортко, В.Бутурлин, а ведь это очень известные имена в нашем кинематографе. Поэтому говорить о неком усредненном качестве этого сериала, как минимум, несправедливо. Вторая же сторона вопроса заключается в следующем. Я совершенно не претендую на то, чтобы критика всерьез занималась рассмотрением художественной стороны сериала. Хотя, должен попенять на то, что предметом критического исследования сегодня зачастую становятся киноподелки, во много раз уступающие "Ментам". Не будем долго останавливаться на причинах подобного положения, но я одними из них я вижу вкусовую конъюнктуру и бурный рост маргинального кино. Я же говорил об интересе к феномену популярности "Ментов". Вот что, на мой взгляд, нуждается в самом пристальном интересе критиков и социологов. Феномен есть феномен и мы этого отрицать не можем. Поэтому некий критический снобизм меня поражает, ведь этот феномен, действительно, очень любопытен. Я не знаю ответа на вопрос, почему так популярны "Менты", но думаю, что проанализировав причины этого успеха и найдя ответ на этот вопрос, критика могла бы способствовать поиску путей выхода из сегодняшнего кризиса зрительского интереса.

     А Вы не боитесь, что критика найдет ответ на вопрос о причинах популярности "Ментов", но он Вам, мягко говоря, не понравится?
     Интересно...

     Ну а если я попробую?
     Выслушаю с удовольствием.

     На мой взгляд, ответ достаточно прост и лежит на поверхности. Однако сегодняшний читатель или, тем более, поклонник "Ментов", вряд ли захочет с ним согласиться или хотя бы принять к сведению. Так что попробую апеллировать именно к кинорежиссеру и его зрительскому багажу. Итак, на мой взгляд, феномен "Ментов" напрямую связан с феноменом успеха американского фильма "Французский связной", ставшего (кроме всего прочего) лауреатом "Оскара-71" как лучший фильм года. Сегодня эта картина выглядит достаточно проходной и способна воодушевить разве что киноманов. В то же время хочется задать вопрос, так за что же она получила в свое время такое признание? Оказывается, что это едва ли не первый в истории дегероизированный "полицейский фильм". Вы помните, что главные его персонажи далеко не сверхчеловеки, не герои, но и не сверхидиоты, как мы это привыкли видеть, а самые обычные люди, погрязшие в идиотизме собственного быта. Точнее, неустроенной жизни. Вот эта неустроенность вместе с показом низкого профессионального уровня работы полиции и является одной из доминант картины. Сегодня этим, конечно, никого не удивишь, но тогда это стало сенсацией. Но вот ведь какая странная вещь, все последующие попытки Голливуда растопить "полицейский фильм" посредством дегероизации ни к чему хорошему не приводили. Вам не кажется, что американские зерна просто упали на благодатную русскую почву?      Что ж, я во многом согласен, но могу и поспорить. Диагноз довольно интересный, но уверен, далеко не исчерпывающий этого явления. Кроме того, я не верю ни в какие шедевры, созданные по заказу. Я не верю в Пушкина, садящегося за стол и, глядя на лист бумаги, приговариваюшего "А давай-ка напишу я сегодня "Я помню чудное мгновенье"!". Конечно, я не отношу "Ментов" к шедеврам, но парадокс заключается в том, что никто не думал не только о проблеме дегероизации, никто из нас не думал даже об элементарном успехе этого фильма. Просто люди начали делать некое Дело, которое было в тот момент реально по материальным и производственным возможностям. И эта очевидная зрителю нищета средств родила ту степень документальности, близости и угадываемости нашей нынешней жизни, по которой он истосковался. Я не говорю сейчас о наших главных героях, я считаю, что на экране создавался новый миф. Кроме того, рождался не "дегероизированный" персонаж, а именно новый герой нового мифа. Ведь каждый из "ментов", на самом деле, весьма далек от реального милиционера. Более того, он очень контрастен по отношению к экранным предшественникам этого же мифа. Парадокс еще и в том, что вчера родившаяся в каком-нибудь трамвае реплика, завтра же попадает на уста нашего героя или наоборот, родившаяся вчера реплика актера уже завтра звучит в трамвае. Таким образом, поразительно прозрачна стенка, которая отделяет зрителя от нашего фильма. У Зощенко было такое выражение "трамвайный человек", в нем не было никакого уничижительного смысла, это просто один из многих или все мы разом. И наш сериал снимается вот для таких людей из трамвая и во многом отражает жизнь этого человека. Это не лабораторно сконструированная эстетическая задача, а результат производственной нищеты. Мы вынуждены снимать быстро, мы вынуждены снимать в интерьере, мы вынуждены снимать в условиях реального окружения. Мы не можем созвать массовку, мы снимаем в магазинах, на тротуарах, на кладбищах, в окружении абсолютно реальной жизни. И вот эта печать документальности, если тонко разбираться в этом, безусловно есть одна из главных отличительных особенностей сериала.

     Теперь уже я попробую во многом с Вами согласиться, но не до конца. Во-первых, актеры-менты как раз как две капли воды похожи на своих реальных прототипов. Сужу об этом хотя бы потому, что сам уже успел побывать "терпилой". А во-вторых, мне кажется, что не только "трамвайная правда" всколыхнула зрителя, на нашем экране ее уже предостаточно, а едва ли не первая возможность сопоставить с персонажами самих себя. Ну кто, скажите, соотносил себя с Жегловым или даже с Шараповым? Кроме того, на "ментах", хотя все они - профессиональные исполнители, нет налета "Актера Актерыча", что тоже немаловажно. Разве что на злючке-"ментессе", но этому персонажу еще далеко народного обожания. Как ни парадоксально, но на популярность "Ментов" работает несколько панибратское отношение зрителей к актерам как к таковым, а ведь еще вчера они представлялись "трамвайному человеку" небожителями. Хорошо, когда проза Кивинова это позволяла, но ведь "Менты" уже идут собственной дорогой и вся эта "простота" и "народность" могут потихонечку улетучиться. Вам, кстати, наверное хорошо известно, что история кино знает лишь считанное количество примеров, когда продолжение также срабатывало.
     Не знаю, секрет это или нет, но на основе прозы Кивинова создана примерно треть серий "Ментов". Лично я все свои серии фильма делал по собственным сценариям и они прямого отношения к книгам Кивинова не имеют. Другое дело, что на основе историй, сочиненных Кивиновым родились характеры наших персонажей. Благодаря профессиональным навыкам и способностям наших главных героев, которые продолжают существовать в найденном образе, все дальнейшие серии "Ментов" уже совершенно отошли от литературной первоосновы. Сейчас мы начинаем немного захлебываться, нам не хватает грамотных и профессиональных сценариев, и было бы очень неплохо, если бы Кивинов дал еще один толчок нашему фильму. Но еще раз повторяю, что где-то с первой трети сериала новые части стали создаваться на основе авторских сценариев. К сожалению, ОРТ показывало "Улицы" не в хронологическом порядке, а по не совсем понятному мне принципу. Например, в первом блоке шла моя серия, которая имеет порядковый номер 18.

     В каком объеме в "Ментах-2" будете представлены лично Вы?
     Начну с того, что я получил предложение от телекомпании "ТНТ" начать новый сериал под названием "Агент национальной безопасности", в котором мне была предложена роль, как бы выразились в старые добрые времена, художественного руководителя. Свою миссию, впрочем, я вижу гораздо более скромной, это попытка проследить за неким стилистическим единством, не более того. Поэтому сейчас все мои планы и интересы связаны с этим сериалом. Последняя моя работа для "Улиц разбитых фонарей" - это две серии под названием "Дело 1999", но это было "эксклюзивное веселье", снятое специально для новогоднего эфира. Лично я с радостью бы еще поработал с "Ментами", потому что мне стали необычайно симпатичны и близки актеры, с которыми мне очень приятно и интересно сотрудничать. Поэтому я для себя крест на "Ментах" не поставил и надеюсь, что заказчик отнесется терпимо к моему возвращению.

     Несмотря на глобальную занятость в телепроектах, Светозарова как кинорежиссера, похоже, хоронить еще рано, ведь Ваше имя можно встретить в "ленфильмовских" протоколах о намерениях...
     Леша, сейчас ты затронул весьма болезненную для меня тему. Дело в том, что уже ровно четыре года в моей кинофильмографии растет зияющая пустота. Все эти четыре года я ждал осуществления своей мечты - кинопроекта под названием "Барон". Это оригинальный сценарий молодого и очень способного драматурга Геннадия Островского, который получил за него в 1993 году премию Эйзенштейна. Сценарий прошел утверждение в Госкино и получил полное государственное финансирование. И вот уже в течение четырех лет я отказывал себе даже в мыслях о какой-то другой серьезной киноработе, я был вынужден перебиваться телевизионной поденщиной, работой в рекламе, съемками каких-то там клипов только для того чтобы дождаться осуществления этой своей мечты. В какой-то момент я наткнулся на замечательное выражение Френсиса Бекона, который заметил, что "надежда - хороший завтрак, но плохой ужин". И тут я понял, что, наверное, я начинаю напоминать уже какого-то городского сумасшедшего, что стоит на заросшем бурьяном пустыре в ожидании трамвая, который не придет просто потому, что трамваи здесь уже давно не ходят, да и рельсов уже нет. А я все ждал и ждал, и вот в один прекрасный день проснулся с четким осознанием того, что на этой своей надежде надо поставить если не крест, то необходимо каким-то образом отказаться о нее и заняться своим профессиональным делом. Тогда-то и возникло предложение Александра Капицы, которому я бесконечно благодарен. Что же касается самого кинопроекта, то он так и остается в списках протоколов о намерениях, но у меня ощущение, что в сложившейся нынче экономической и политической конъюнктуре ему не суждено осуществиться в ближайшее время. Но для меня этот вопрос продолжает оставаться драматическим, потому что эта картина - нечто большее, чем просто картина. Для меня она остается возможностью высказать какие-то очень личные и серьезные мысли. Формально же договор "Ленфильма" с Госкино существует, никто не отменял обязательств о финансировании, но реально денег на кино нет и на "Барона" в том числе. И я не верю, что при нынешнем раскладе карт в верхах кинематографической власти "Барон" окажется в числе приоритетных проектов. Он слишком далек от того, что Михалков называет "национальным фильмом", так как своим материалом имеет драматическую судьбу еврея. Причем, еврея, отказавшегося от своего еврейства, и в финале фильма осознающего невозможность зачеркнуть то, что составляет его духовную суть. Это картина о попытке насильственного изменения собственной судьбы, о вторжении в промысел Божий, которое оборачивается трагической расплатой для героя. Ведь он тот, каким родила его еврейская мать, и как бы он не изменял свою жизнь, он неминуемо придет к корням. Как сказал бы знаменитый блюзмен Джон Мэйал "Back to the roots", "обратно к корням". Это грандиозная жанровая история, она виделась мне как криминальная мафиозная драма, имеющая много этажей смысла. Но главный ее смысл я уже сформулировал. Исаак Бабель как-то сказал: "Я в голосе предков услышу внушение". Таким образом, попытка отказаться от этого внушения, от голоса предков, приводит героя по кличке "Барон" к трагическому финалу. Почему я так печально смотрю на перспективу? В нынешней ситуации, в эпоху судорожных поисков национальной идеи, пафос этого сценария никак в нее не укладывается. Он неуместен в тот момент, когда со всех трибун в открытую звучит слово "жид" и на полном серьезе идет спор о том, в какой степени это слово является оскорбительным. Поэтому я смотрю весьма печально на перспективы этого проекта. Жаль, что он занял столько времени в моей профессиональной жизни, стоил мне стольких душевных сил. Я могу признать, что совершенно им опустошен. И я пока не вижу реального сценария, который мог бы заполнить этот вакуум, эту пустоту.

     Ну а если пофантазировать? Давайте представим себе, что режиссер Светозаров, прямо как Коппола на "Крестном отце" так разбогател на "Ментах", что смог позволить себе финансировать свой собственный фильм? Прошу прощения, правда, за невольное сравнение с "Апокалипсисом" и с тем, что из этой затеи вышло. Так что же станет снимать "разбогатевший" Светозаров, "Барона", или что-то иное?
     Есть такой анекдот про нищего еврея, у которого дохнут курицы и раввина, у которого он выспрашивает совета как спасти оставшихся. Раввин же, в свою очередь, дает ему бесконечное количество советов, но в конце концов и последняя курица дохнет. Тогда раввин восклицает: "Какая жалость! Ведь у меня еще столько идей!". Вот и я самому себе начинаю напоминать этого раввина. Такое количество идей и такой внутренний пессимизм в отношении возможностей их реализации! Если бы я разбогател? Список идей необычайно разнообразен, многие из них уже не осуществятся никогда, потому что они связаны с конкретными именами. Я мечтал поставить фильм о Чаадаеве, потому что был гениальный артист, с которым мне посчастливилось сотрудничать, и единственный артист, который мог сыграть такую роль - это Олег Борисов. Он мистически похож портретно на Петра Яковлевича. Это и мечта поставить андреевского "Губернатора" с Михаилом Ульяновым в главной роли. Другой пример. Ты помнишь обстоятельства убийства Александра Освободителя? Была идея поставить фильм о том мальчике-разносчике с корзиной пирожков, который погиб от первой бомбы Рысакова. Потом все вошли в историю, а про мальчика забыли. Это должен был быть фильм об одном дне из жизни этого мальчика, "мальчика с пирожками". Пожалуй, самой грандиозной идеей, к которой я шел очень долго и которая наконец оформилась после того как я познакомился с Геной Островским, стала идея поставить "Конармию" Бабеля. Я без лишней скромности могу сказать, что это был бы блокбастер. Такого кино мировой кинематограф еще не знал. Почему же идея так долго зрела? Казалось бы, возьми и напиши сценарий. Но если ты помнишь "Конармию", это новеллы, объединенные лишь личностью рассказчика. Каким же образом вывести его на первый план, сделать главным героем сюжета? Наконец, эта гениальная идея пришла Гене Островскому и когда мы придумали как нужно строить этот сценарий, я почувствовал, что это кино могло бы стать лучшим в моей карьере. Но опять таки, ему не суждено сбыться, потому что это постановка, требующая огромных средств. Но, черт возьми, это было бы грандиозное кино! Раньше я бы побоялся говорить об идеях и замыслах, знаешь, это вечное режиссерское "украдут!", но сейчас я совершенно спокоен, хотя многое крали, и у меня в том числе. Я даже могу назвать эти цитаты, но не стану этого делать, хотя цитаты совершенно наглые. Сегодня же я совершенно уверен, что не украдут, потому что просто не на что это воровство осуществить. Ты хорошо знаешь мои музыкальные пристрастия. Я слушаю в последние годы только блюз, причем не рафинированный и даже не городской, а то, что американцы называют "raw blues", то есть дикий, сырой, непричесанный блюз. Так у меня родилась идея фильма под названием "Джон Ли Хукер". Это картина, снятая в стиле новой волны, раннего Годара, полудокументальная лента из жизни питерского интеллигента-бомжа. Такого, что тусуется где-то на Пушкинской. История одного дня, который заканчивается самоубийством. Вся картина должна была идти под фонограмму Джона Ли Хукера. Такая идея внешне несоединимого материала, однако очень связанного эмоционально, одно время меня просто сводила с ума. Но для кого, и на какие деньги?
     И, в заключение вопрос, который меня попросили задать поклонники современной музыки. В советские времена Вы тесно сотрудничали с группой "Машина времени", но затем из Ваших фильмов исчезли как сама "Машина", так и вообще т.н. "популярная музыка". Что же случилось, ведь Вы не перестали ей серьезно увлекаться? Да и "Машина времени" продолжает время от времени напоминать о себе в кино (например, в недавнем "Перекрестке" Астрахана).
     Если ты помнишь, я сделал с "Машиной" пять картин. Воспоминания о сотрудничестве с Андрюшей Макаревичем, Сашей Кутиковым, Сашей Зайцевым - удивительные. Прежде всего, эти люди очень тонко чувствовали материал, который я им предлагал и работа с ними была сущим удовольствием. Помнишь, Трюффо как-то сказал, что "...нам нужно создать специальный словарь, для того чтобы режиссер мог общаться с композитором". Так вот, потребности в таком словаре у нас не было, мы чувствовали абсолютно одинаково то, что и как должно звучать. Мое общение с композиторами заключалось в том, что я писал короткую режиссерскую очень личную экспликацию замысла, описывал эмоциональное состояние того или иного фрагмента. Затем я приезжал уже только на запись. Это вообще были удивительные времена и музыку, на мой взгляд, они писали замечательную. Я не могу сказать, что потом наши пути разошлись, просто последняя и единственная картина, которую я сделал без "Машины" - это "Гаджо", материал которой как бы исключал ее участие, ведь это картина о цыганах. Подчеркиваю, никаких связей с "Машиной" не нарушалось, во всяком случае, с моей стороны, просто так произошло по требованию самого материала фильма. И я не исключаю, что если мне суждено будет вернуться в "большое кино", то наши связи возобновятся. Ведь никаких конфликтов и расхождений не было. Мое четырехлетнее молчание - это мое несчастье, а не вина "Машины". Кстати, в ту пору я попросил "Машину" начать писать качественно новую для них музыку, которая совершенно не соотносилась и не эксплуатировала их популярность как рок-ансамбля. Самих же хитов "Машины" в моих фильмах никогда не звучало. Повторяю, это была специально созданная к фильму музыка, которая не могла бы существовать самостоятельно. Только в сплаве с изображением, и в этом смысле я ее очень высоко ценю, потому что нигде она не приобретала самоценного значения. Вся атмосфера "Арифметики убийства" создана во многом благодаря музыке "Машины времени".

     Но "Машины" нет, а музыка в "Ментах" есть. Более того, благодаря ОРТ мелодии "Ментов" стали одним из самых популярных рефренов нашего телеэкрана.
     Дело в том, что "Машина времени" находится в Москве, а мы снимаем в Питере. И снимаем в жестком режиме конвейера, поэтому наше сотрудничество с ними просто производственно невозможно. Но мне очень повезло, что судьба столкнула меня с Андреем Сигле. Насколько мне известно, это единственный профессиональный кинокомпозитор, получивший на Западе второе после Ленинградской консерватории специальное образование. Это человек, который способен работать полноценно и качественно в чудовищном ритме и графике нашего сериала. И я с радостью пригласил его к участию в "Агенте национальной безопасности". Сотрудничество с ним - настоящее открытие, которому я обязан "Ментам".

     Что ж, мне остается поблагодарить Вас за эту беседу, избавив при этом от выслушивания дежурных пожеланий творческих успехов, так как разговор наш в ряде позиций оказался довольно грустным. Тем не менее, я все-таки надеюсь, что работа на телевидении не станет для Вас просто отхожим промыслом, а привнесет что-то качественно-позитивное.
     Напоследок мне хотелось бы сказать вот что. Дело в том, что когда я рассказывал о "Бароне", я говорил, что в этой истории для меня существует очень важная личная тема. Тема судьбы. Я - фаталист, то есть человек неспособный и не желающий вмешиваться в промысел Божий, ломать или выстраивать свою судьбу согласно какой-то конъюнктуре. Я глубоко убежден, что где-то над нами существует тот, кого я назвал бы великим режиссером и что Им сценарий моей жизни уже давным-давно написан. И я готов ждать, когда Он перелистнет следующую страницу в Книге Судеб и в книге моей судьбы в том числе.